Вампирские Мистерии. Книга

 Эвиллин

Новый Орлеан 1991год

Эвиллин лежала на земле, слушала удары своего сердца и смотрела на звёзды. Было начало осени, всюду валялись опавшие листья, земля была уже холодной,  но она этого не ощущала. Всё её внимание сосредоточилось на том, чтобы не дать сердцу остановиться. Конечно, это было бессмысленно, но она просто не могла позволить себе сдаться. Мысли её возвращались назад, к тому дню, когда она приехала в Новый Орлеан по приглашению на новую работу.

 Это был 1990 год. Город показался ей замечательным, именно в таком ей всегда хотелось жить, здесь сохранился дух той полной достоинства древности, которую она так любила. Вечером, уладив все формальности с работой и жильём, она отправилась бродить по городу. Улицы ярко освещались, вокруг было полно народу и она не чувствовала никакой опасности, всё было так красиво и празднично. Устав от толпы, Эвиллин свернула на небольшую тихую улочку, застроенную ещё во времена, когда Новый орлеан был французской колонией. Она рассматривала сохранившиеся особняки, и ей представлялись люди, жившие в них когда-то, шум проезжающих карет, весёлые балы.  Её воображение выхватывало всё лучшее из ушедшей эпохи, опуская мрачные картины голода, нищеты и болезней. Она уходила всё дальше в мир затенённых улиц, разросшихся без ухода садов, и собственных фантазий. Усталая и восхищённая она вернулась в ещё не обжитую квартиру далеко за полночь и сразу уснула. Вскоре эти ночные прогулки вошли у неё в привычку. Эвиллин с нетерпением ждала вечера, чтобы, забыв обо всём, раствориться в переплетении  пропахших душистыми ночными цветами старинных улочках Нового орлеана. Никто не беспокоил её в ночных прогулках. Завернувшись в плащ, бесшумно ступая, она скользила по залитым лунным светом улицам, сама, напоминая призрак из прошедшего века. Днём она старалась не спать на работе, обеспечивавшей ей замечательную возможность жить здесь. Как-то, гуляя, вопреки обычаю, недалеко от центральных улиц  она обратила внимание на идущего ей навстречу молодого человека. У него было бледное, очень красивое лицо. Ей редко приходилось встречать такую совершенную красоту, без изъянов. Давняя мечта быть режиссёром дала о себе знать, Эвиллин сразу подумалось, что из него получился бы неплохой актёр. Интересно, какие бы роли ему подошли? С таким бледным лицом и светящимися глазами он мог бы играть ангела или поверженного ангела, что-то мистичное, может быть вампира? Именно! Может это и есть вампир? Она рассмеялась про себя от этой мысли - типаж был замечательный, и присмотрелась внимательней, нет ли деталей выпадающих из образа? Молодой человек, заметив её заинтересованный взгляд, улыбнулся одними губами, приятной улыбкой. Она невольно усмехнулась, а как ещё вампиру улыбаться?! Потом она отбросила эти мысли, невежливо думать о людях черте что, даже если они об этом не знают, он-то её взгляд, наверняка, понял по-другому. Вблизи его лицо даже показалось ей знакомым, может всё-таки актёр? Тут, её, наконец, осенило - певец! Он был очень похож на погибшего несколько лет назад певца. Вампир Лестат, так он себя называл, погиб в автокатастрофе сразу после концерта. Теперь понятно, откуда имидж - фанат, наверное. Ну, до чего похож! Эвиллин снова пришла в весёлое настроение, а может, настоящий? Она пристально посмотрела ему в глаза и подумала: - «Лестат!»  Он удивлённо посмотрел на неё  и едва не остановился. Эвиллин не сознавая своих действий, чётко подумала - «очень похож на него, как жаль, что он умер таким молодым...». И тут, на неё что-то нашло, она, внимательно следя за его лицом, продолжила мысль «...а он, мог бы стать неплохим актёром, если бы не умер так рано, как жестоко судьба лишила его избранного пути, он, мог бы ещё столько сделать, если бы остался жив!» И действительно на лице встречного отразилась печаль. Эвиллин со всем возможным умением переведя мысли на другую тему, прошла мимо грустного молодого человека, который похоже человеком вовсе не был. И сразу направилась домой, старательно создавая в своей голове усталые и отрешённые мысли. Когда она добралась до дому, её  слегка трясло; она сразу встала под душ, надеясь на успокаивающее действие воды. Выпущенные на свободу мысли метались в её голове. Неужели это правда? Я действительно встретила его? В эту ночь заснуть ей удалось не скоро, а, проснувшись, она сразу же ощупала горло, прекрасно понимая глупость этого действия. В тот же день она зашла в магазин и купила все книги, посвящённые Лестату, все его клипы и записи выступлений. Она перечитывала книги, делая заметки на полях, вслушивалась в тексты песен, запоминала упомянутые в книгах и песнях имена, ну и гулять её уже не очень-то тянуло.

2

Её мысли медленно возвращались в настоящее. О! Если бы она тогда не поверила! Если бы, как делают прочие люди, отбросила безумную мысль! Всё было бы иначе. Но сейчас ей меньше всего хотелось клясть свою непохожесть. Она собирала силы, поддерживала себя мыслями. Вдох, удар сердца, вот всё, что важно сейчас. Ритм должен продолжаться. Сознание соскальзывало в душную коричневую мглу. Возвращались видения...

 Она шла по улице, но уже совсем иначе - мысли огорожены стеной, в глазах исчезла прежняя рассеянность, тело собранно и готово к действию. Параметры её мира изменились. Но при всём этом она абсолютно спокойна, и на лице её прежнее задумчиво-наивное выражение. Новый Орлеан всё так же притягивает её, но в этом райском саду теперь гуляют хищники. Стоит ли удивляться, что, думая всё время о вампирах, с момента прошлой встречи, через неделю она увидела ещё одного и сразу узнала в нём создание ночи. Она не удивлялась. В этот день всё чуть не кончилось для неё плачевно, но не по вине вампира, отнюдь. Эвиллин гуляла возле реки и любовалась отражением луны и звёзд, танцующим в изменчивых водах. Настроение было грустным, уже который день длилась кризисная ситуация на работе с новым начальником, а ей всё не хватало сил собраться и разрешить её. Мысли были наполнены совсем другим; несколько слов, которые бы сразу исправили положение, никак не слетали с её языка. Она с раздражением подумала, что начальник и сам мог бы пойти на компромисс. Мог бы понять, что её отношение к нему было вызвано случайным настроением. Мог бы сам разрядить ситуацию, шуткой или разговором. Но не станет делать этого из чистого упрямства, качества которым обладала и она, но не переносила в других. Растревоженные сердитые мысли быстро переключились на неё саму и прошлись жёсткой гребёнкой по всей её жизни, выбирая самые дурацкие ситуации и выстраивая из них закономерность, ведущую к её неизбежному краху. Настроение стремительно портилось, и Эвиллин поняла, что бродить по ночам в таком состоянии - притягивать к себе неприятности. Она направилась домой. Мысли продолжали бунтовать против всего подряд, и стоило ей только подумать про опасность нападения, как в голове стали возникать красочные образы, что она сделает, если... Захотелось выплеснуть своё раздражение на первом встречном, только бы был повод. Внутри бились волны мрачной жестокости. Что вы видите, глядя на меня?! Что говорит вам спокойное юное  лицо с очаровательным детским румянцем?! Кто я для вас!? Зачем называете меня ангелом при знакомстве, зачем говорите о моей доброте?! Как можете вы звать МЕНЯ доброй! Кто из нас более чист и наивен!? Ей стало противно. Вся жизнь была собранием иллюзий, и она нередко забывалась в них, думая, что с новыми людьми, в другом городе, она действительно станет иной - такой, какой  все её видели. Как глупо, демон всегда остаётся демоном, что бы он о себе ни думал. Эвиллин резко оборвала поток мыслей, давно она не позволяла себе заходить так далеко. Это было недопустимо. Прошлые мучения должны оставаться в прошлом. Её жизнь в этом городе приносила ей только радость, и ей не за что упрекать себя, все её мысли и действия были наполнены добротой и спокойствием. Ситуацию с начальником она разрешит немедленно, нельзя давать себе повод... Эвиллин сосредоточила внимание на своём лице и ощутила, как мышцы расслабляются и складываются в милое и добродушное выражение; в глазах снова зажигается мягкий свет. Теперь можно продумать, что сказать упрямому шефу. И только вернувшись в реальность, она обратила внимание, что она на улице не одна, за ней кто-то шёл. Это не был обычный прохожий - человек явно преследовал её. Она, не меняя шага, выбирала наиболее освещённый маршрут. Человек следовал за ней и даже стремился сократить расстояние, а человек ли это? Вскоре она поняла, что да. Преследователь приблизился, и она услышала его неровное дыхание, Он дышал слишком громко, с лёгким хрипом. Одно другого не лучше. Такое дыхание часто указывает на психическое расстройство. Людные улицы были уже близко, но это понимал и преследователь - он ускорил шаги. Она заметила его отражение в витрине перед собой - здоровенный, с таким  вряд ли справишься, а в том, что ей удастся воздействовать  на его расшатанную психику, она не была уверена. Нельзя было допускать к себе таких мыслей ни тогда, ни сейчас. Но ситуация действительно была критической. Человек окликнул её сзади, она не ответила, стараясь выиграть расстояние, прежде чем перейти на бег. Человек окликнул снова, в его тоне была злость. Ещё несколько секунд, и он бросится к ней. Точно. Звук его шагов изменился, и она тотчас же побежала. Он бросился за ней.  Эвиллин не могла сказать, что очень хорошо бегает, а вот у преследователя, похоже, была постоянная практика. Её сердце колотилось слишком быстро, дыхание начинало сбиваться. Она свернула на следующую улицу, стараясь выжать всю возможную скорость из своего тела. Плащ взвился за спиной подобно крыльям, хорошо, хоть под ногами не путался, капюшон почти сполз и каким-то чудом держался на затылке, видимо зацепившись за съехавшую набок заколку, волосы рассыпались по плечам. И в таком романтическом виде она в прямом смысле наткнулась на вампира когда, вылетела из-за угла. Видимо, он этого ожидал, но не счёл нужным отойти в сторону. Налетев на него с разбегу, Эвиллин чуть не упала, но он удержал её. Сразу осознав, кто перед ней, она тут же взяла себя в руки, мгновенно погасив вспыхнувший страх. На лице её отразилось что-то вроде надежды. Вампир понял это по-своему, он сказал с улыбкой покровителя - «Не тревожьтесь, я избавлю Вас от этого навязчивого субъекта!», и шагнул за угол. Эвиллин первым делом поплотнее укрыла свои мысли. Она испытывала искушение улизнуть, пока вампир насыщался, но если он решил сделать её своей жертвой, ему ничего не стоит её догнать. И она сочла разумным подождать. Когда он появился, лицо его выглядело почти человеческим, но слишком гладкая кожа и блестящие глаза не оставляли сомнений, кто перед ней. «Спасибо!» - произнесла Эвиллин, - «я была уверена, что вы справитесь с ним, и осталась, чтобы поблагодарить вас». - «Не стоило этого делать», сказал вампир; у него был красивый голос с лёгким, неуловимым акцентом, придающим словам необычное звучание. Тон был мягким.

«Позвольте мне угостить вас чашечкой кофе в знак благодарности?» С надеждой в голосе спросила Эвиллин. Нужно было уйти с этой улицы, ярко освещённое кафе может послужить защитой. Если вампир не откажется. Но он согласился.             

3

Они сидели в кафе и разговаривали. Он тщательно изображал, что пьёт кофе, подносил чашку к губам и даже уровень напитка постоянно понижался. Эвиллин так и не удалось понять, как он это делает. Ей ничего не удалось заметить, вампир вёл себя как человек. А сама Эвиллин изображала обычную девушку, ничего не знающую о вампирах, просто встретившую в трудной ситуации приятного человека. И её мысли вторили её словам. Вампир не мог не поверить ей. Они вели обычный при случайной встрече разговор: он спросил, что она делала одна в таком опасном месте, но сделал это в такой вежливой форме, что Эвиллин не стала использовать привычные отговорки и просто сказала, что ей нравится ночной город, и на секунду приоткрыла мысли. В голове пронеслись образы Нового Орлеана и чувства, которые она испытывала на вечерних прогулках. После этого вопрос - стоит ли подвергать себя опасности, показался собеседнику бессмысленным. Она ещё раз сказала, что ей очень повезло, что такой человек, как он оказался рядом. Вампир отшутился. Но Эвиллин обладая демонической чувствительностью, сразу обратила внимание, что он испытывает те же чувства, что тревожили её, накануне. Да очень знакомо. Видя искреннюю благодарность девушки, вампир особенно ясно понимал, что её восторженное представление о нём ошибочно. И испытывал невольный дискомфорт от этого. "Демонический синдром" так называла это Эвиллин. Так же она видела, как приятна вампиру иллюзия добродетели, которую он творит вокруг себя. Эвиллин прекрасно понимала, что он сейчас чувствует, понимала также, что если позволить вампиру ощущать дискомфорт от её благодарности, то в первую очередь он захочет разбить созданные им иллюзии и показать своё истинное лицо таким, каким сам его видит. Эвиллин нередко испытывала подобное желание. Ей тоже нравилось создавать иллюзии, но когда они становились совершенными, это начинало выводить её из себя. Чтобы не вызывать таких настроений у вампира она привычно направляла разговор в безопасное русло. Ей это всегда хорошо удавалось, в этом помогал её тихий спокойный голос, и юное открытое лицо с выражением наивного внимания. В минуты депрессии это выражение так раздражало её, что хотелось швырнуть чем-нибудь в зеркало, но в общении с другими людьми оно ей неизменно помогало. Вот и сейчас собеседник, похоже, уже успел составить о ней своё мнение, и наслаждается, беседуя как с наивным ребёнком. Ох, до чего привычно. Она усмехнулась, в глазах мелькнул жёсткий сарказм, а вампир явно пришёл в умиление от, того, что это нежное существо пытается изображать мрачность. Так они и говорили, упражняясь в умении создавать иллюзии и демонстрировать маски, усмехаясь в душе наивности собеседника. Всё же, Эвиллин отметила, что ей доставляет большое удовольствие общаться с ним. И позволила прозвучать мысли, что мечтает о новой встрече, не особо надеясь на ответную реакцию. Вампир и вправду был очень приятным собеседником, он рассказывал ей историю Нового Орлеана, радуясь её жаркому интересу. Потом разговор зашёл о мировой истории. Эвиллин чувствовала, когда он описывал события, в которых участвовал сам - это было потрясающе. Он ловил её эмоции, и рассказывал ещё подробнее. Они проговорили несколько часов, затем Эвиллин, искренне сожалея, всё же допустила мысль, что с утра её ждёт работа. Собеседник сразу почувствовал, но тянул ещё полчаса. Эвиллин с интересом наблюдала за ним и высказала свою мысль на этот раз вслух. Тот сразу же предложил её проводить. Она вежливо отказалась, прекрасно понимая, что он в любом случае легко узнает, где она живёт. Отслеживая малейшие нотки огорчения в его голосе, она предложила встретиться с ним завтра. Всё кончилось тем, что он всё же проводил её до безопасного района, где располагалась её квартира. На следующий вечер они встретились снова. И на следующий, и на следующий... Они встречались, гуляли, разговаривали, ходили в театры. Как-то раз он даже сводил её в музей истории, сказав, что там работает его друг, и он им даже ночью откроет. «Друг» действительно открыл, намереваясь прогнать непрошеных посетителей, но затем взгляд его застыл, и он с неестественной интонацией произнёс, - «Проходите. Рад тебя видеть, друг мой, и твою очаровательную спутницу». - «Мы сами всё осмотрим, не утруждайся» произнёс вампир. Служитель музея пробормотал: «Да, да, конечно» И ушёл, спать, чтобы проснуться на следующее утро и ничего не помнить. Эвиллин изучала эмоции вампира, спрашивая: «Ты всегда так избавляешься от друзей, когда они тебе не нужны?»; он становился грустным, но мужественно старался отшутиться от её обвинений. «И где ты пропадаешь целыми днями, только не говори, что весь день спишь после своих ночных бдений? Нормальные люди ещё и работают!». Сложно было описать выражение его лица, (сам-то он считал его непроницаемым) при подобных вопросах, но он выкручивался виртуозно. Эвиллин играла с огнём, используя свои знания о вампире, чтобы выяснить ещё больше, в то время как он полагал, что она принимает его за смертного. Да, Эвиллин играла, но делала это так непосредственно и весело, что не вызывала у своего нового знакомого никаких подозрений. Но она никогда не позволяла себе причинять ему сильную боль своими расспросами. Лишь аккуратно нащупывала границы этой боли. Она привыкла не использовать свою проницательность и чужие тайны во вред людям, но предпочитала знать о своих спутниках как можно больше. Эвиллин всегда бережно относилась к хрупким сердцам других, считая любую боль священной. Так же она относилась к радости. Эти две эмоции имели для неё особое значение. Она охраняла чувства вампира от собственной жестокости. Эвиллин умела причинять боль и всегда знала куда ударить, но у неё не было никаких причин использовать против него свой талант. Более того, так приятно было на него смотреть, когда он улыбался своей мягкой и чуть грустной улыбкой. Такой величественный, такой красивый. Он считал себя сильным, он верил в свою мудрость и непознаваемость, как она в свою. Он был таким наивным. Она заботилась о его чувствах. Он ценил её общество, продолжая считать её доброй, наивной девушкой, не понимающей, что выбрала себе в друзья монстра. И также стремился защитить её от себя. Эвиллин нравилась эта игра. Нравилась новая жизнь. Им обоим хотелось, чтобы так продолжалось как можно дольше.

4

Конечно, это блаженное неведенье не могло продолжаться вечно, и та или иная развязка была неизбежна, но всё кончилось даже раньше, чем могла подумать Эвиллин. Стояла зима с её бесконечными холодными дождями. И не имея возможности гулять, они часто просто сидели в кафе и разговаривали или посещали какие-нибудь вечерние мероприятия. Последние дни её таинственный друг был явно чем-то озабочен и расстроен. При всём его умении скрывать свои чувства, Эвиллин не могла не заметить: что-то омрачало его мысли. И к ней это не имело отношения. Она решила дать своему другу время побыть одному,  сказав, что в ближайшую неделю будет слишком занята работой. Как она и ожидала, вампир не расстроился, ему было просто не до неё. На Эвиллин неожиданно обрушилась  куча свободного времени,  она не знала чем себя занять. Вечера проходили пустые и скучные, только сейчас Эвиллин смогла оценить, как привязалась к своему другу, Его таинственность и обаяние прочно вошли в её жизнь. Она снова перечитывала книги. Да, вампиры прекрасно понимали значение своего общества для смертных. Знали они и о том, что человек, лично  знавший вампира, уже никогда не станет прежним, накрепко приклеенный к нему своими воспоминаниями. Он смотрел на неё со страниц книги своими загадочными глазами, он грустно улыбался ей, говоря: «Милое дитя, меня ждёт вечность, полная радостей и страданий, тебе не оценить, не понять меня. Твоя жизнь - крохотный огонёк, который вспыхнет и погаснет, на миг осветив окружающий меня мрак. Ты должна оставаться в неведении, иначе знание разрушит твой хрупкий разум, заразит тебя болезненной мечтой, которую я никогда не посмею осуществить». Да, она словно видела его и всех его смертных спутников и спутниц, грусть на его лице (что для него их жизни?). Каждый раз, полюбив смертного, он совершал выбор: позволить умереть или даровать вечную смерть. И очень редко выбирал последнее. Он следовал своим правилам. Таков он был. Эвиллин понимала, что получила бесценное время для размышлений. Хотела ли она быть бессмертной подобно ему? Он никогда бы ей этого не предложил, но её интересовал сам вопрос. Эвиллин вспоминала свою прежнюю жизнь, то, с каким трудом она заставила себя  поверить, что она не является обречённым на одно только зло демоном, что имеет право на счастье. Она спокойно оценивала. Она никогда не была обычным ребёнком, что-то произошло при её рождении, что-то сделало другой. Много позже, мучимая своей непохожестью, она узнала это через тех, кто мог видеть. Узнала также, что сама обладает огромным потенциалом странных способностей, но вместе с ними и уровнем агрессии, неестественной для человека. Её родители были шокированы силой ненависти, с которой отвечал ребёнок на любую обиду, бесконечным ожесточением  (девочку можно было убить, но не сломить), полным отсутствием жалости у своего чада. И это были действительно мудрые люди. Не пытаясь вытравить из ребёнка его недостатки, они развили в нём те качества, которые могли их компенсировать. Сумели привить спокойствие и добродушие. Эвиллин не желала причинять зло тем, кого любила, а они учили её любить всех и вся. Но, сознавая меру собственного зла, опасность, которую представляла для всех, кто ей дорог, она перенесла свою агрессию на единственное существо, которого боялась и не понимала - себя. Она не смела развивать свои парапсихологические способности, это казалось ей страшным оружием в ненадёжных руках. И очень медленно, по мере взросления, она училась считать себя человеком, любить себя. Эвиллин хотела узнать, сможет ли выжить одна, без поддержки любимых людей. Она искала такую возможность. Её пригласили на работу в Новый Орлеан. И там она встретила своего вампира. Подобное притягивает подобное! Не правда ли? Эвиллин смеялась. Горький признак начинающейся депрессии. Затем она резко себя одёрнула. Что такого, что всё повторяется, только дурак назовёт спираль замкнутым кругом! Любое развитие идёт по спирали. Всё, что произошло, не было случайностью. Но ответ  был очевиден: она не может позволить себе стать вампиром, несмотря на желание бесконечно долго изучать этот мир. На это у неё будет ещё много маленьких смертных жизней. Она приняла решение, и на душе стало спокойно, словно она скинула с себя огромную ношу... ответственности. Разве смогла бы она контролировать себя, будучи вампиром? Ей этого никогда не узнать. Она должна остаться человеком.   

5

Между тем, вампир всё не появлялся. Возможно, и не появится. Постоянные дожди тоже не способствовали хорошему настроению. Сидеть дома становилось невыносимо. Эвиллин придумала себе новое развлечение: она находила каждый раз новое кафе и долго наблюдала через стеклянную витрину мокрый поток людей, представляя себе, что ждёт их впереди, куда они идут. Уютное тепло и шум голосов приводили её в мечтательное состояние. В голове рождались маленькие повести. В самом конце зимы, когда Эвиллин по привычке сидела в кафе и наблюдала поистине сумасшедший ливень, ей показалось, что она заметила в темноте знакомый тёмно-красный плащ. Она не видела своего друга уже около месяца. Ей даже захотелось выскочить под дождь и позвать его. Но это было лишним. Он шёл в направлении кафе. Его лицо привело Эвиллин в совершеннейшее изумление. Оно пылало гневом, казалось, что вампир ничего не видит перед собой, полностью погружённый в свои мысли. Но он мгновенно уловил вспышку удивления, когда Эвиллин его узнала. Ей всегда сложно было контролировать неожиданные эмоции. И хотя вампир не мог прочесть мыслей, он сразу почувствовал её присутствие. Постоял секунду в раздумье и решительно вошёл в кафе. Эвиллин не знала, чего ей ждать от этой встречи: впервые она видела своего друга рассерженным. Но когда вампир подошёл к её столику, лицо его уже было спокойно. Он сказал, что вернулся недавно - некоторые важные дела требовали его присутствия в другом городе. Эвиллин выразила радость по поводу неожиданной встречи. Она чувствовала, что напряжение постепенно оставляет её друга, но до прежнего, добродушного спокойствия было далеко. Вёл он себя необычно: смотрел на неё в упор, словно притягивая глазами. Даже не заказывал свой неизменный кофе, просто сидел и смотрел, время от времени, задавая вопросы. Эвиллин же ощущала, что ей сложно отвечать: с трудом удавалось сдерживать мысли, хотелось расслабиться и молча вспоминать всё, что с ней произошло за последнее время. Она поймала себя на мысли, что более всего ей хотелось бы, опустив голову на плечо, отдыхать в его нежных объятьях от грустных раздумий последних дней.  Он, словно чувствуя её состояние, сел рядом с ней и обнял. Эвиллин больше ни о чём не хотелось думать. Она прижалась к нему и закрыла глаза. Её окутал блаженный покой, и она откинула  барьер, защищающий сознание. Её собственные мысли испарились, а в голове раздался тихий шёпот: «Расслабься, забудь обо всём, завтра ты ничего не вспомнишь...» Эвиллин словно током ударило, она открыла глаза и увидела, что губы вампира почти касаются её горла. Мысленный щит встал на место, и она больше ничего не слышала. Но теперь ей стала ясна причина её состояния. Он применил к ней гипноз! В ней проснулась ярость, но теперь уже она могла её сдерживать, так же надёжно, как мысли. Она тихо прошептала: «Остановись, не делай этого, если ты хоть немного ценишь моё отношение к тебе» Вампир резко отстранился. Теперь он сидел напротив, скрестив руки на груди. Он смотрел на неё, но выглядел таким закрытым и отчуждённым, что Эвиллин казалось, будто она впервые его видит. Затем он произнёс:

- Не делать что? - Его взгляд был холодным, изучающим.

- Не применять ко мне гипноз - произнесла Эвиллин. Она позволила себе допустить в голос нотку обиды:  - Мне неприятно, что ты пытался манипулировать моим сознанием! Она отвела глаза. - Если ты хочешь объясниться, у тебя есть такая возможность.

Взгляд вампира потеплел.

- «Прости, я не собирался...»

- «Причинять мне вреда?!» закончила за него Эвиллин - «Но только я могу знать, что для меня вред!»

Его лицо стало хмурым.

- «Я сожалею, что поступил так».

- «Не делай этого впредь». Эвиллин улыбнулась, - «Тебя так удивило, что я распознаю гипноз. Почему?»

Хмурое выражение сменилось удивлённым, а затем стало весёлым. Он улыбнулся и произнёс:

- Я редко встречал людей, способных сразу распознать внушения.

- А ты так часто ими пользуешься?

- Нет.

- Главное, не испытывай их на мне, это, знаешь ли, очень обидно.

- Меньше всего мне хотелось тебя обидеть.

- Мне это показалось, или ты хотел, чтобы я тебя забыла?

- Чтобы забыла выражение моего лица в тот момент, когда увидела.

- Есть более простые способы оставить о себе хорошую память!

Конфликт был исчерпан. Потом они ещё не раз возвращались к теме необычных способностей. Эвиллин приходила в восторг от того, с какой деликатностью её друг пытался выяснить, намеренно ли она скрывает мысли, не выдавая при этом, что он способен их читать. Они снова наслаждались обществом друг друга. Вампир даже рассказал ей, что его отсутствие и его мрачность были вызваны безумным поступком дорогого ему человека, не уточняя впрочем, что это за поступок и кто этот человек. Хотя по описанию, Эвиллин догадалась, кто это. И лишь мучилась любопытством по поводу того, что же этот некто совершил на этот раз. Но всё же кое-что изменилось в их отношениях: вампир стал внимательней и, хотя продолжал считать её наивной, но больше не относился как к ребёнку. Он всё время присматривался к ней, отмечая всё то, что пропускал раньше. И сцена, которую ему вскоре пришлось наблюдать, ещё больше  изменила его отношение. Они условились встретиться вечером на старой площади. Эвиллин пришла раньше. К ней привязался подвыпивший мужчина, уговаривая пойти с ним на какую-то вечеринку. Эвиллин ответила вежливым отказом, но мужчина продолжал настаивать. Встретив её решительный отпор, он попытался угрожать и даже схватил за руку, намереваясь утащить хрупкую девушку силой. Такое обращение  вывело из себя сдержанную Эвиллин. Лицо её засветилось мощью и яростью; она посмотрела мужчине в глаза и произнесла тоном приказа: «Мы сейчас расходимся, ты идёшь в свою сторону, я - в свою. Быстро!». Мужчина отпустил её руку, пробормотал смущённо  - «Ну ладно, я пошёл» и отступил в недоумении. Эвиллин посмотрела ему вслед. Мужчина шагнул в переулок, в котором  секунду назад мелькнуло что-то красное. Она подождала ещё немного. Вскоре с другой стороны площади появился её друг в любимом тёмно красном одеянии. Лицо его светилось избытком свежей крови. Он спросил, чем она так возбуждена, и Эвиллин пересказала ему сцену, которую он, скорее всего, и сам прекрасно видел. Вампир смотрел на неё очень внимательно и, дослушав, спросил, кто обучил её делать внушения? Она ответила, что никогда не училась этому, просто очень рассердилась и всё. Он ещё долго расспрашивал, что происходит, когда она сердится. После той истории в кафе он всё время изучал её.

Между тем наступила весна. Новый Орлеан как никогда был наполнен запахами цветов. Днём город сиял в праздничных потоках солнечного света, ночью таинственно мерцал, усыпанный белыми лепестками, распахнутый навстречу луне. Весна сменилась пышно-зелёным летом, Эвиллин всё так же совершала ночные прогулки со своим бессмертным спутником. Затем произошло то, что рано или поздно должно было случиться. Она допустила непростительную оплошность - невольно выдала себя реакцией на его вопрос. Теперь он знал: всё это время она прекрасно понимала, кто он такой. Они стояли в темном пустынном парке и молча смотрели друг на друга. Снова она видела гнев на его лице, но теперь этот  гнев был направлен на неё! Это не предвещало ничего хорошего.  

6

Эвиллин прямо смотрела в лицо вампира. Какой смысл отводить глаза, какой смысл изворачиваться? Он был очень умён, её друг, его возраст исчислялся даже не веками, а тысячелетиями. Теперь не было смысла врать. Теперь каждая её интонация подверглась бы чёткому анализу, раз уж он решил, что она ему хоть в чём-то солгала. И конечно он был прав. Эвиллин играла на его неверии, что смертный может что-то скрыть от вампира и, сама разрушила свою игру. Только что он спросил её, мечтала ли она о вечности, чтобы постигать мир, о возможности не замеченной проникать в любые музеи, в самые затерянные уголки земного шара? Кончено, он не мог всерьёз предложить ей вечность, просто решил испытать на ней какую-нибудь свою теорию относительно смертных.  Но собственная реакция на его вопрос испугала Эвиллин. Она хотела этого слишком сильно. Настолько сильно, что желание могло выйти из-под её контроля и тогда... Эмоции ярко сверкнули ужасом, несмотря на закрытые мысли. Страх она испытывала перед самой собой, но отшатнулась от вампира, выдохнув: «НЕТ!» Бесстрастное лицо её друга преобразилось: удивление перешло в маску гнева. Глаза Эвиллин широко распахнулись - она понимала, какую опасность навлекла на себя. Вампир шагнул к ней, и она произнесла: «То правда, друг мой, я всегда знала, кто ты. С самой первой встречи. Я поняла это сразу, когда увидела тебя» Лицо вампира сияло гневом, но к нему прибавилась изрядная доля изумления. Прежде, чем он успел что-то сказать, она сама приблизилась к нему и сказала с мягкой улыбкой: «Общение с тобой стало для меня постоянным источником знаний, твой взгляд на мир, твои теории... всё это так захватывало меня. Более того, ты стал мне другом, которого мне хотелось уберечь от печали и одиночества. Ты очень дорог мне, ты так искренне верил в моё незнание, что мне не хотелось разрушать твою уверенность. Я ничего не ждала от тебя, ничего сверхъестественного, мне просто хотелось встречать тебя, говорить с тобой. Не думай, что я чего-то от тебя хочу, кроме тебя самого, твоего общества». Эвиллин, опустила глаза. «Я читала книги Лестата, я помню, что там говорится про слишком осведомлённых людей... И про то, что никто никогда не откажется... Но...» - Эвиллин посмотрела в глаза вампиру - «...Мне нравится короткая насыщенная жизнь человека и нравится в течение этой жизни общаться с тобой!» Пока она говорила, вампир окончательно скинул с себя эмоции, и теперь лицо его было хмурым, но спокойным.  «И кем же ты меня представляешь?» - спросил он. Эвиллин поняла, что за этим вопросом стоит нечто большее, чем желание выяснить, как много она знает. Вампир спрашивал - кем он является для неё. И она ответила: «Я вижу в тебе человека, идущего сквозь века, достаточно сильного, чтобы платить за это кровавую цену. В тебе есть мудрость и доброта. И твоя долгая жизнь способствует их развитию. Когда-то ты дарил миру свои работы и своих смертных учеников, теперь ты просто созерцаешь происходящие в нём перемены. Возможно, когда ты увидишь достаточно, этот мир получит от тебя новый подарок, хотя это вряд ли является твоей целью. А для меня ты - тот, у кого стоит поучиться. Кроме того, мне хотелось бы верить, что ты мой друг, и у тебя нет повода желать мне смерти. Я знаю, ты не убиваешь для удовольствия. Или без серьёзных причин. Ты разумен и знаешь, чего хочешь. У меня нет оснований бояться тебя больше, чем любого человека, превосходящего меня по силе. Вот каким я тебя представляю. Разве я ошиблась?» Вместо ответа вампир задумчиво посмотрел на неё.

 В ту ночь всё закончилось благополучно. Хотя после разговора в парке ей ещё пришлось поволноваться.

 Две ночи её друг не показывался и никак не сообщал о себе. А на третью позвонил и сказал, что через 20 минут за ней заедет такси, которое отвезёт её к нему домой. Эвиллин не знала, чего ожидать. Она абсолютно точно помнила, что не давала свой адрес или телефон, но не это её удивляло. Для вампира не составило бы труда их узнать, достаточно было прочесть мысли окружавших её людей. Странно было то, что раньше он никогда не приглашал её к себе, как и она его. Приглашение означало, что он решился на какие-то перемены. Но какие? Эвиллин разбирало любопытство. Звонок вампира поднял её с постели. Именно в эту ночь она решила выспаться - постоянные ночные блуждания, не способствовали хорошему здоровью. Will надела любимые чёрные брюки и блейзер, набросила на плечи тёмную накидку с чёрным, напоминающим руны узором на белом стоячем воротнике. Накидка скреплялась на груди серебристой цепочкой. Завершал ансамбль чёрный кожаный пояс с серебряной застёжкой. Одевшись, Will спустилась к ожидавшей её машине. Водитель услужливо распахнул ей дверцу. Автомобиль бесшумно тронулся с места. Девушка гадала, где может находиться дом вампира. Стёкла не были затемнены, и она могла видеть дорогу. Из прочитанных книг она помнила, что знакомый её всегда предпочитал большие красивые дома. И действительно, машина въехала в богатый квартал, где стояли дорогие старинные особняки. Они остановились у величественного белого здания в греческом стиле, увитого плющом и диким виноградом,  выглядевшего аккуратно и ухоженно. Перед ним располагался сад, отделённый от восхищённых прохожих узорчатой железной оградой. Эвиллин никогда не приходилось бывать ни в одном из этих особняков, очаровавших её с самого приезда в Новый Орлеан. Она распахнула калитку и проследовала по дорожке к дому. На крыльце её встретил слуга  и проводил в небольшой уютный зал. Его стены от пола до потолка были покрыты изумительными фресками. Эвиллин застыла, в восхищении разглядывая то, о чём раньше могла только читать. Руки смертных художников не обладали такой точностью, их глаза не в состоянии были уловить столько восхитительных оттенков. Это чудо было создано не человеком. Тихие, но отчётливые шаги вывели Эвиллин из транса. Она обернулась к вошедшему. Он был, как всегда, изысканно одет, основным тоном оставался красный. Он галантно подвёл её к небольшому красиво сервированному столику, который она заметила только теперь. Они сели друг напротив друга. Вампир наполнил её бокал, жестом указывая, что не намерен спешить с разговором. Он невольно улыбнулся, улавливая исходящие от Will волны восхищения. Общаясь с ней около полугода, вампир успел привыкнуть к абсолютно закрытым мыслям и огненным, выразительным эмоциям. Необычное сочетание уже не удивляло его. В этой смертной девушке странным образом смешивались открытость и отчуждённость, спокойствие и крайняя эмоциональность. Он наблюдал за ней,  и в глазах его светилась улыбка.  

7

Еда показалась Эвиллин восхитительной и удивительно подходящей к атмосфере дома - даже в ней выражался тонкий вкус хозяина, который сам никогда не смог бы её попробовать. Cидя на изящном, обитом красным бархатом диванчике с бокалом вина Will слушала своего друга.  - «Я заметил тебя раньше, чем ты думаешь» - произнёс вампир - «часто встречал на ночных прогулках, иногда даже специально наблюдал, и уже тогда твои мысли были закрыты от меня, а чувства сияли так же ярко. Можно сказать, я привык к тебе, как к некой части ночного города. И в момент опасности появился не случайно. Я пришёл, потому что услышал твоё беспокойство, переходящее в ужас. Но у меня не было планов на дальнейшее общение». Вампир улыбнулся: - «Это была исключительно твоя инициатива».

Он сидел, удобно развалившись в кресле. Одна его рука лежала на бедре, а вторая свободно свисала с подлокотника. Will раньше не приходилось видеть его настолько расслабленным и естественным. Теперь не боясь выдать свою природу слишком быстрым движением или сверхъестественной неподвижностью, он чувствовал себя намного свободнее. И наблюдать за ним стало гораздо приятней. Эвиллин всегда доставляло удовольствие просто смотреть на него. Вампир сам был подобен произведению неземного искусства, и сейчас это было особенно заметно. Принимая её у себя, он не испытывал необходимости скрывать необыкновенный блеск своей кожи, делавший её похожей на живой мрамор. Светлые слегка вьющиеся волосы были расчёсаны на пробор. Мягкими волнами, спускаясь чуть ниже плеч, они окружали лицо сияющим нимбом. Солнечные очки тоже не были нужны жителю ночи, и его синие глаза сияли подобно тёмным сапфирам. По человеческим меркам вампир выглядел лет на 35. Лицо его было красивым и мужественным, не смотря на прожитые тысячелетия, оно было очень человечным. Но всё же вампир больше напоминал картину или статую, чем живого человека. Он казался слишком совершенным. Эвиллин наблюдала его во всей красе дарованной Темной кровью. Скорее всего, это была очередная проверка для неё. Но девушка не испытывала страха или неприятия - только искреннее удовольствие от его красоты. Тем временем её друг продолжал:

- Общение с тобой показалось мне интересным, но даже тогда я не собирался продлевать его. Полагаю, ты помнишь, что в то время я был очень огорчён тем, что происходило с Лестатом - вампир нахмурился. - Наверняка ты уже читала его новую книгу?

Эвиллин кивнула.

- Купила сразу же, как увидела! Наша встреча в кафе... Это ведь был тот самый день? Ты поэтому был так разгневан?

- Да - подтвердил он - Не самый удачный день для встречи. - Вампир поймал взгляд Эвиллин: - Надеюсь, ты понимаешь, что я и не думал тебя убивать?

- Ага, глоток для разрядки я полагаю? И ты хотел стереть не только своё лицо из моей памяти, но и всю встречу. А может и предыдущие? Или просто слегка затуманить мои воспоминания, чтобы в следующий раз я не узнала в тебе своего бывшего ночного спутника?

Брови вампира чуть приподнялись, отдавая должное проницательности Will, он кивнул. Она продолжила:

- Что же изменило твои намеренья? Чем моё умение различать гипноз так заинтересовало тебя на самом деле?

Её друг сделал неопределённый жест.

- Скорее меня заинтересовала твоя реакция на произошедшее, я полагал, что после такого ты больше не захочешь меня видеть.

Эвиллин улыбнулась:

- А я свела всё к  шутке? Просто, я ожидала, что рано или поздно это может произойти. Так почему же ты не ушёл тогда?

- Я был слегка заинтригован, и это помогало мне на время выбросить из головы мысли о Лестате и его безответственном поступке. До того момента я представлял тебя иной.

Эвиллин понимающе кивнула:

- Привычное дело. Я редко использую способности, и когда это происходит, кто-нибудь неизменно бывает удивлён. На сей раз - это был ты.

- Почему же ты их не применяешь? - Спросил вампир.

- Лучше я как-нибудь специально тебе об этом расскажу - ответила Эвиллин - Продолжай, мне интересно. Что же ты увидел во мне тогда?

Её друг лишь улыбнулся непосредственности девушки и ответил:

- Силу и волю. До этого ты их успешно скрывала - он усмехнулся - Ты выглядишь очень мягкой и спокойной, но смертным не стоит тебя сердить!

Эвиллин намеренно проигнорировала двойной смысл фразы и просто сказала: «Не стоит». Затем, в голову ей пришла какая-то мысль, и лицо её приняло насмешливое саркастическое выражение:

- Тот, кто сердит меня, вряд ли может ожидать, что он увидит, если старания его увенчаются успехом!

В глазах Will мелькнули жестокость и веселье, что вместе производило впечатление некого безумства. Демонические огоньки в её глазах погасли так же быстро, как и вспыхнули. И она произнесла с прежним, спокойным выражением: - Но на самом деле вывести меня из себя крайне сложно.

Вампир снова усмехнулся и продолжил:

- Мне захотелось выяснить, что ещё я о тебе не знаю и случай с тем пьяным, что приставал к тебе только подтвердил моё мнение, в тебе было нечто большее, чем могло показаться.

- О да, ты так старательно пытался выяснить, сознательно ли я скрываю мысли, не говоря уже о внушениях! - перебила его Эвиллин. - Кстати, тогда я сказала тебе правду: внушениям я не обучалась и защите мыслей тоже, это у меня врождённые способности. Я всегда стремилась ограничить свою власть над другими людьми. И использовала её только для самозащиты. Для меня очень важно, что люди относятся ко мне так, а не иначе, потому это выражение их личности, а не мой приказ.

Она произнесла это так искренно и убедительно, что это показалось вампиру немного наивным. Но такова была Эвиллин. И то, что принималось окружающими как проявление наивности, нередко оказывалось мудростью. Они дошли в своём разговоре до прогулки в парке, на которой всё выяснилось, и на этом остановились. Ни у кого из них не возникло желания обсуждать эту тему.

8

После инцидента в парке отношения их окончательно изменились. Её друга  явно задело то, что Эвиллин всё это время скрывала своё знание. То, что он этого не заметил, одновременно бесило и восхищало его, как позже поняла Will. Теперь вампир был до крайности внимателен, вероятно, ожидая от смертной интриганки новых сюрпризов. Но всё же в этом был и хороший аспект. Не имея больше необходимости прятать от девушки свою сущность,  вампир мог открыто использовать свои способности, что не замедлило сказаться на маршрутах их прогулок. Теперь их путешествия не ограничивались землёй, к ним добавились воздушные перелёты. Вампир был восхищён смелостью Эвиллин, которая настояла на возможности наблюдать полёт  открытыми глазами, несмотря на его попытки оградить её от этого зрелища. И доверием, которое она ему выказывала. Что ж, он больше не считал это наивностью. Это было особенно приятно Эвиллин. Кроме того, видимо вспомнив старые привычки, её друг решил заняться обучением Will. Его явно радовало то, что он нашёл в её лице благодарного слушателя. Особое внимание вампир уделял тем способностям, пользоваться которыми Will так старалась не пользоваться.  Но всему этому предшествовало огромное количество взаимных объяснений и совместных прогулок, посещений исторических мест и памятников древней культуры, ранее недоступных для смертной девушки. Чудеса начались тем же вечером. Завершив разговор, они отправились в путешествие по дому, который, представлялся Will чем-то вроде музея. Конкретно говоря, редкий музей мог похвастаться таким обилием произведений искусства самых различных направлений. Многие, совершенно очаровавшие Will, работы принадлежали кисти хозяина дома. Ощущения, которые испытывала Эвиллин, невозможно было передать словами, но в этом не было необходимости: вампир и так всё прекрасно улавливал. Вжившись в роль гида, он те только показывал те или иные произведения, но и описывал, как они ему достались, и какие с ними связаны легенды. Эвиллин выспрашивала всё до мельчайших подробностей, тем самым ещё более распаляя рассказчика. Они так увлеклись, что лишь наступление утра смогло оторвать их от затянувшейся экскурсии, продолжившейся уже в саду. Где-то за час до рассвета,  вампир отвлёк Эвиллин от поклонения очередному кусту роз, вопросом: - «Ты позволишь мне отнести тебя домой?» Девушка, увлечённая никогда не встречавшимся ей видом любимого растения, отрешённо кивнула. Через пару секунд, она оторвала взгляд от божественных цветов и уставилась на вампира - до её сознания только сейчас дошёл смысл слова «отнести». Сердце Will учащённо забилось. «Да!», - произнесла она, сдерживая рвущийся наружу восторг - «Мне бы этого очень хотелось!» Только сейчас Эвиллин обратила внимание, что звёзды уже почти исчезли и небо начинает светлеть. «Тебе ещё представится возможность изучить этот сад, Эвиллин, так же и при свете дня» - произнёс её друг - «Ты готова к маленькому путешествию?» Испытывая сильное волнение, Will приблизилась к вампиру и обняла его за талию. - «Да!» - произнесла она мысленно - сказать что-либо вслух, ей было трудно. Она невольно вздрогнула, когда холодные, словно камень, и такие же твёрдые, руки вампира сомкнулись вокруг неё, но мужественно улыбнулась, глядя ему в глаза снизу вверх. - «Закрой глаза» - сказал он - «Это займёт всего пару минут». Вампир прикрыл рукой лицо девушки, мягко прижимая её голову к своему плечу. Ей показалось, что порыв ветра поднял их в воздух. - «Нет» - произнесла Эвиллин, всё так же используя мысли - «Я должна видеть, что происходит под нами, я хочу ощущать полёт целиком!» Вампир наклонил к ней лицо, чтобы она могла разобрать его слова в шуме ветра - «Тебе не стоит смотреть на это, полёт пугает даже бессмертных! В нём нет того, что ты можешь ожидать,  эту силу используют только по необходимости, не для удовольствия». Но разубеждать Эвиллин было бесполезно, ничего не желала она так сильно в этот момент, как видеть землю далеко под ногами, и наслаждаться новыми ощущениями и собственным страхом. Вампир убрал ладонь с её глаз, и девушка тотчас же их открыла. Сначала она увидела только тёмно красный плащ, но когда Эвиллин перевела взгляд вниз... Она дёрнулась и что есть силы, вцепилась в вампира. Её друг расслышал резкий испуганно-восхищённый выдох. Под ними, выступая из моря темноты, всеми огнями переливался Новый Орлеан. С трудом, оторвав глаза от невиданного зрелища, Will посмотрела вверх. Восток уже заметно посветлел, а запад представлял сплошную чёрную бездну, в которой ещё светились несколько наиболее ярких звёзд.  Эвиллин показалось, что они сами парят где-то посреди пустоты и нигде вокруг них не найдётся ни одного твёрдого предмета, на который они могли бы опуститься. Девушка поспешно перевела взгляд на огни города. Вид земли её успокаивал. В голову Will лезли дурацкие мысли, что разожми вампир сейчас руки, от неё и воспоминания не останется. Он тем временем начал опускаться. Огни резко рванулись навстречу Will, и она испуганно вскрикнула, но тут опомнилась и рассмеялась собственному страху. Её друг, почувствовав её ужас, стал спускаться медленнее, но Эвиллин уже вслух попросила его не обращать внимания на её человеческие страхи. Они снова ринулись вниз, и на этот раз бешеная скорость привела её в восторг. По мере приближения к земле Will всё сильнее прижималась к вампиру - как к единственному, осязаемому предмету, за который можно было уцепиться в этом стремительном падении. Он только негромко рассмеялся, чувствуя, с какой силой она его обнимает - смертный вышел бы из такого объятия со сломанными рёбрами. Will не слышала смеха вампира, но ощутила его по движению мышц. Ей тоже стало смешно, оттого, что она от испуга схватилась за него словно ребёнок. Когда они опустились на землю, Эвиллин отметила для себя два факта: во-первых, она с трудом стояла на ногах, во-вторых, когда ей удалось, наконец, расцепить руки и выпустить вампира, оказалось, что мышцы на руках свело от чрезмерного напряжения, и они сильно болят. Это вызвало у неё очередной приступ смеха, который она сама расценила как истерический, и её спутник, похоже, был такого же мнения. Отсмеявшись, Эвиллин поблагодарила его за подаренное ей удивительное переживание. Ей очень хотелось обсудить с ним чувства, которые она ощутила во время полёта. Но она не смела его задерживать: жителю ночи нужно было укрыться от рассвета. Она пообещала завтра снова приехать к нему и всё рассказать. На этом они расстались. Эвиллин поднялась к себе в квартиру и привычным делом сразу отправилась под душ. Тёплая вода расслабляла, и боль в руках постепенно уменьшилась. Лёжа в постели, откуда несколько часов назад её вытащил звонок, Will прокручивала в голове удивительные события сегодняшней ночи. Прекрасно понимая, что всего через пару часов она должна будет встать и отправиться на работу, Эвиллин не могла заставить себя заснуть. 

9

На следующий вечер, не дожидаясь приглашения вампира, Эвиллин сама вызвала такси и примчалась к дому бессмертного, когда закат только догорал. Однако её друг уже бодрствовал и явно ожидал её прихода. Это было и не удивительно; даже таксист уловил излучаемое девушкой радостное ожидание, хотя и придал ему несколько иное значение, чем здорово рассмешил Эвиллин. Вампир же ощущал настолько мощное сияние её эмоций, что сам частично перенял  настроение Will. Он сразу же потребовал от неё полного изложения вчерашних впечатлений, да и Эвиллин не терпелось всё ему рассказать. Похоже, он остался доволен услышанным, и часто переспрашивал Will, делая для себя какие то выводы. И на лице его было странное выражение, словно он видит нечто, значение чего было доступно только ему. Девушка не обращала на это никакого внимания, увлечённо описывая свои ощущения от полёта. Когда они вдоволь наговорились о вчерашнем, вампир разорвал внезапно повисшую тишину словами: - «Пожалуй, пришло время поговорить о том, что ждёт нас в дальнейшем». Эвиллин мгновенно посерьёзнела. - «Я убедился, что ты прекрасно представляешь - кто я», - произнёс бессмертный - «и многие заблуждения присущие моим прежним смертным спутникам тебе не свойственны». Вампир улыбнулся - «Конечно, ты имеешь некоторые собственные ошибочные представления обо мне, но бессмысленно было бы ожидать полного понимания» - Эвиллин кивнула. Всего что она знала о вампире, было не достаточно для того, что бы предсказать его дальнейшие действия. И всё же она доверяла ему, основываясь на интуиции, опыте прежнего общения и описаниях прочитанных ей в книгах вампира Лестата. Она ждала, что он скажет дальше. И вампир  продолжал: - «Я расскажу тебе - мою жизнь, то, что раньше рассказывал лишь немногим бессмертным, но прежде я ещё раз хочу услышать причины, побудившие тебя искать встреч со мной». Вампир смотрел на неё своими удивительными, похожими на драгоценные камни глазами и ждал ответа на вопрос. Эвиллин испытывала сильное волнение, словно от этих слов зависело всё её будущее. Она произнесла: - «Я поняла, что хочу увидеть тебя снова, когда мы говорили с тобой в кафе. И я специально послала тебе эту мысль. Но, как и ты, я не думала, что наше общение выйдет за пределы двух трёх встреч. Тогда ты, казалось, сошёл со страниц книги - это было потрясающе. Наши встречи были для меня восхитительными и захватывающими - ведь я знала кто ты такой. Не буду говорить, что не ощущала страха перед тобой, это было бы неправдой. Но степень доверия постепенно возрастала. До того как ты исчез, я старалась взять всё, что только можно от общения с тобой и  не задумываться о том, что когда-нибудь ты уйдёшь. Всё же меня посещали мысли, что из книги нельзя почерпнуть полное представление о тебе, и ты можешь захотеть убить меня или сделать себе подобной. Тогда я старательно доказывала себе невозможность такого исхода». - Эвиллин улыбнулась. Вампир слушал очень внимательно, он застыл в сверхъестественной неподвижности и казался похожим на статую. Только глаза, словно живущие собственной жизнью, на мраморном лице, реагировали на каждое слово. - «Когда, ты стал таким рассеянным и задумчивым» - продолжила Will - «мне стало понятно, что общение наше подходит к концу. Тебя беспокоило что-то более важное, чем прогулки со смертной девушкой. Это опечалило  меня, но удерживать тебя я не собиралась. Между тем мне стало очевидно, что наше общение серьёзно изменило мои взгляды. Завеса тайны приоткрылась, и мир изменился в моих глазах». Will пристально посмотрела на вампира. - «Тебе знаком этот эффект, не так ли? Вы поэтому так оберегаете тайну своей сущности! Не потому что боитесь, что люди захотят уничтожить вас, потому что  пожелают следовать за вами! Или в ужасе отшатнутся и потеряют свой разум. Так или иначе, прежними им уже не быть. Ты прекрасно это знаешь». Эвиллин ненадолго замолчала, задумавшись о чём-то. Вампир терпеливо ждал, когда она продолжит. И вскоре она снова заговорила: - «Не стану скрывать, меня тоже посещали мысли о бессмертии, о возможностях и, конечно, о цене. Особенно, когда ты пропал на несколько месяцев. Бессмертие, нужно тем, кто готов бесконечно меняться. Чья цель покроет собой всю вечность. Но так же важно сможет ли бессмертный сохранить свою доброту, готов ли он принять людей со всеми их пороками или на протяжении своего существования будет чувствовать только ненависть и зависть, что, несомненно, сделает его несчастным. Вместе со знанием он накопит силу, а может быть обретёт её сразу от могущественного создателя. Для чего он станет её применять? На постижения мира? Себя? Или кинется перекраивать чужие жизни по своим меркам. Я пыталась понять, каким должен быть кандидат на вечность. Во что выльются незначительные в смертной жизни маленькие личные особенности? Я поняла одно. Мне нужна моя смертность. Чтобы  неизбежная смерть смогла надёжно укрыть мои ошибки. Я не смогу взять на себя ответственность за свою силу более чем на одну жизнь. Но от этого мне ещё более интересно общаться с тобой. Твоя мудрость, копившаяся веками, воистину бесценна для меня. Но кроме всего, что ты имеешь, чем владеешь, остаёшься ещё ты сам - чудесный, завораживающий не могуществом, а глубиной своей души. И это основная причина, побуждающая меня искать с тобой встреч. Не знаю, если есть ещё какие-то причины, наверное, они бессознательные». Эвиллин замолчала. Она отвела глаза, ожидая, что скажет вампир. Но он тоже долго хранил молчание. В конце концов, не в состоянии выносить гнетущую тишину и неизвестность, Will всё же решилась поднять взгляд и тотчас же столкнулась с ответным взглядом вампира. Он смотрел на неё с задумчивой улыбкой, заставляя тем самым ещё больше нервничать. Наконец к радости Эвиллин он прекратил эту пытку молчанием и мягким задумчивым тоном произнёс: - «Спасибо». Затем начал говорить он. Will, как заворожённая, вслушивалась в каждое слово. Перед ней разворачивалась картина его жизни. Сколько раз она мечтала об этом моменте, представляла себе этот разговор, самодовольно видела как её демоническая проницательность, поможет познать душу бессмертного, узнать его слабые и сильные стороны. Получить полное представление о его образе мыслей и действий. Как легко это происходило с людьми! Это было одной из тех странных способностей, которыми она всё же иногда пользовалась: целиком воспринимать все мысли и чувства, на мгновение сливаться с чужой личностью, ощущать чужую радость и боль через себя. Для Эвиллин это было сродни наркотику, зависимость от которого она всегда сознавала и старалась контролировать. Но то, что происходило сейчас, было настолько необычно, что Will не желая того, позволила вампиру проникнуть своими словами в самую её душу. Теперь она уже не могла воспринимать его по-прежнему чужим,  он занял свой особый уголок в её сердце, и выкинуть его оттуда не представлялось возможным. Если раньше она просто испытывала к нему интерес и симпатию, то теперь, несомненно, полюбила. Вампир не только рассказывал, он посылал ей образы, и пространство вокруг неё было полно его чувствами. Эвиллин расслабилась настолько, что защитный барьер, мешавший её улавливать посланные к ней мысли, был откинут. Впрочем, это ей ничем не грозило. Вампир был слишком увлечён рассказом, а все мысли Will попросту испарились, как происходило всегда, когда она растворялась в чужой личности. Зато она могла ощущать его самого во всей полноте. Эвиллин никогда не приходилось воспринимать подобную личность. Все её представления о боли, радости и любви - были сметены. Всё что копилось в нём тысячелетиями, в одно мгновение обрушилось на Эвиллин. Взявшись за осознание чьей-то личности, она уже не могла отключиться и сейчас балансировала на грани рассудка. Не в её силах было прервать начавшийся контакт. Словно в трансе Эвиллин смотрела на него, и из её широко распахнутых глаз градом катились слёзы. Ни какие его слова не могли вызвать у неё подобную реакцию. С ней говорила его душа. И всё же каждое сказанное слова чётко запечатлелось в её памяти. Когда он замолчал совершенно истощённый, воссозданный заново своими словами, Эвиллин была просто не в состоянии ответить ему. Она попыталась что-то произнести, но, сразу поняв, безрезультатность этого действия, лишь покачала головой. Вампиру отвечал её взгляд.  Сквозь пелену слёз он видел искреннее понимание. Словно все обрушившиеся на него удары сейчас приняла она. Внешне хрупкая и наивная, но неизмеримо сильная внутри. В глазах Эвиллин всё ещё плескались волны боли и отчаянья, что-то дикое от её собственной души временами проскальзывало во взгляде. Ей нужно было перебороть терзавшие её чувства, чтобы они не разорвали в клочья её саму. Тем временем рассвет был близко. Вампир, не знал можно ли отправлять её домой в таком состоянии: Эвиллин, казалось, воспринимала окружающее, но совершенно не могла реагировать, полностью поглощённая, собственными чувствами. Он отвёл или скорее отнёс, так как девушка ощущала сильную слабость и едва стояла на ногах, Эвиллин в одну из верхних спален. Там он помог ей раздеться и оставил в мягких объятьях, громадной кровати с золотистым балдахином. Он вызвал слугу и приказал позаботиться о девушке, когда она придёт в себя. Сам он опустился в кресло, и некоторое время наблюдал за ней. Глаза Эвиллин были широко открыты и устремлены вверх. Защитный барьер вокруг её мыслей вернулся, но чувства её сияли яркими сумасшедшими вспышками, вызывая болезненное ощущение у вампира. Что при этом переживала девушка, сложно было представить.  По её лицу непрерывным потоком пробегали различные эмоции. Оно словно плыло, бешено меняя выражения.  Из уголков глаз к вискам тонкими прозрачными дорожками сбегали слёзы. В полной тишине. И тело девушки оставалось совершенно неподвижным. Вампир был удивлён такой странной реакцией на свой рассказ и совершенно не представлял, что с ней сейчас происходит. Он встал и положил руку на её лоб. Прикосновения холодной плоти не вызвало никакой реакции с её стороны, она совершенно ушла в себя. Лоб не казался горячим. Всё что происходило с ней, происходило внутри. Вампир не мог проникнуть в её мысли, ему оставалось только наблюдать.  Он оставался с ней, сколько было возможно, и лишь когда солнце уже поднималось, он покинул её чтобы добраться до своего дневного убежища. Тем временем Эвиллин становилось всё хуже. Её трясло как в лихорадке. Она ещё понимала, что с ней происходит: на её чувствительные душевные рецепторы обрушилась такая бездна чувств, какая прежде Эвиллин даже не представлялась. Ей некуда было укрыться,  боль, радость, тоска, слились в единую эмоцию и преследовали её подобно оглушающему, всепроницающему звуку. Казалось, даже смерть не сможет избавить её от этой пытки. Душа Эвиллин билась в агонии. Все важные, значимые для неё вещи события люди затерялись среди чужих воспоминаний. Её человеческие эмоции, равно как и не успевшие толком развиться демонические, оказались ничтожно малы перед тем, что пережил вампир за тысячелетия своей жизни. Комната потеряла в её глазах всяческие очертания и Эвиллин канула в мир видений. Лишь одна вещь, пережитая ей самой, смогла удержать  её личность в целости. И только сейчас воспоминания об этом событии достигли её сознания. Ранее затерянные среди смазанных, неопределённых чувств рождающегося человека. Каким-то уголком сознания Эвиллин сознавала, что она действительно пережила это, и ей казалось странным, как можно такое забыть. Она видела бесконечность вселенной, повсюду вокруг мерцали звёзды. Эвиллин не ощущала страха, она осознавала, что неразрывно связана со всем, что её окружает. Эта бесконечность была частью её души, равно как её душа была частью этой бесконечности. Казалось, её окружает особая музыка или это было чувство? Невозможно передать того счастья, которое она испытывала, ощущая абсолютную гармонию со всем сущим. А какими чудными были эмоции! Неразделимо связанные одна с другой, они были чем-то единым, словно луч света ещё не разложенный по спектру. Казалось странным как прежде, она могла воспринимать их по отдельности? Насколько жалкими и слабыми были они прежде. Разве боль создана не из той же материи что и радость, смех не равен крику, а всё вместе это не является любовью? Каким нелепым и неполным воспринималось отсюда всё земное.  Эвиллин переживала нечто необыкновенное, но воспринималось оно как простое и естественное. Ведь так и должно быть - понимала она. И вдруг разом всё оборвалось. Боль утраты была ужасна! Исчезли звёзды, исчезла гармония. Её окружал душный, жаркий мрак, в котором плавали клочья коричневого тумана. Место, где она неожиданно оказалась, было чужеродно. Непереносимо. Смертельно. Она не представляла, как попала сюда. Больнее всего было то, что ощущение связи со вселенной пропало. Она была отрезана, выкинута и забыта. То, что окружало её сейчас, казалось, имело собственное сознание и смеялось над ней. Одиночество и отрезанность причиняли немыслимую боль, но сильнее всего была обида. Никто не пришёл ей на помощь не отозвался на внутренний крик. Лишь странное пространство, где она находилась, словно призывало её к чему-то, мягко подталкивая к какой-то гибельной ошибке. Эвиллин вдруг ощутила собственное сердце. Где-то далеко от неё оно с трудом держало свой ритм. Дыхание тоже затруднялось. Там в земном мире, умирало её тело. Эвиллин смирила свою душу и отчаянно, искренне позвала на помощь. Ничего. Никакого ответа. Ту любовь которую она испытывала, ту радость с которой воспринимала мир вокруг себя напрочь перекрыло ожесточение. Её любовь и её беда были незначительны! Не настолько значимы, чтобы оказать ей небольшую посильную помощь! Боль от осознания своей ненужности слилась с бешеной яростью. Эвиллин смеялась:

- "Бросили меня умирать! Лишили меня всего, что необходимо для жизни! Предали меня! Думаете, это сможет меня сломить!" - она не знала, к кому обращает свой крик. Должно быть, ко всему, что прежде любила. Ритм сердца всё слабел. Человеческой душе было не удержать его, находясь так далеко от тела. Тогда и проявило свою суть место, что держало её в плену.  Оно передало ожесточённой душе свой дар. Силу. Необузданную демоническую силу. И Эвиллин была рада её принять. Несколько мощных ударов и сердце снова забилось ровным ритмом, дыхание восстановилась. Она ощутила странное удовлетворение живого пространства вокруг себя. И вернулись звёзды. Она будет жить. Мир снова был готов принять её. Но кем стала она сама, Эвиллин не понимала. С ней произошла странная метаморфоза, она стала иной. Она не чувствовала желания мстить, но боль от предательства намертво запечатлелась в её душе, стеной отчуждения отгородив её от любимого мира.

Она видела ещё много странных видений, но ни что не сравнилось по силе с этим переживанием. Эвиллин знала, когда это произошло. Она чуть не умерла при родах и потом в детстве её слово преследовала смерть. Демон. Теперь она знала, как она стала им. Это была плата за жизнь. Она добровольно стала носителем демонической силы. Той самой, что так пугала родителей и её саму. Той, что позволяла воспринимать целиком чужие души. Той, что не давала ей умереть от переизбытка информации прямо сейчас. Вот оно что, подумалось Эвиллин. Вот что увидела во мне ясновидящая. Она назвала это «тёмный потенциал». Как мило с её стороны. Она могла бы сказать и жёстче. Наполовину человек, наполовину демон. И Will неожиданно осознала одну вещь: Она больше не ненавидела себя! Даже не боялась! Теперь, когда она знала причину своей непохожести, она поняла, как много она сделала, чтобы ограничить её вредоносное воздействие. Она научилась извлекать из неё пользу! Она стала демоном способным к любви, доброжелательным демоном! Она не утратила своей силы, не вступала с ней в конфликты, не подчинила её себе. Просто научилась направлять её на любые дела по своему желанию. Свободно. Это открытие поразило её! С самого детства Эвиллин ощущала некую связь с какими-то тёмными силами, словно принадлежала им или была что-то должна. Именно поэтому она так тщательно оберегала себя от всего тёмного. Поэтому ушла из ордена, где хотели её обучить применять свои способности. Она была уверена, что там произошёл не несчастный случай, человек погиб по её вине. Вине демона внутри неё. А теперь она знала причину! И так же она знала, что, передавая ей потенциал, силы  рискнули, у них не было возможность контролировать результат. Просто сыграли в расчёте на её озлобленность. И только от неё зависит, выиграют они или проиграют. Она им не подконтрольна! На неё нахлынуло давно забытое ощущение свободы, и вместе с ней пришла ответственность. Огромная ответственность свободного человека за свой выбор. Затем все ощущения и воспоминания потускнели, смазались и утекли куда-то далеко. Эвиллин очнулась. К ней снова вернулось самоощущение. Жизнь открывшегося ей вампира заняла своё место в её сознание и больше не посягала на главенствующее значение. Но как позже поняла Эвиллин её способность чувствовать и воспринимать повысилась необычайно. Пережив этот шок, она стала значительно сильнее. Но сейчас её интересовало: где она и как тут оказалась. Она смутно помнила, как поднялась с дивана, на котором сидела. Кажется, она хотела ехать домой. В голове всё смешалось, Эвиллин даже не думала о том, как туда добраться в таком состоянии. Ей только хотелось лечь в свою постель укрыться с головой и провалиться в спасительное чёрное забвение. Но вроде бы она туда не попала? Кажется, она вообще никуда не ушла? Да, конечно! Она вспомнила, как её друг полу вёл, полу нёс её по лестнице куда-то наверх. Потом он помог ей лечь. Ей, что было так плохо? Похоже на то. Даже сейчас в теле присутствовала жуткая слабость. Но почему? Всё что она пережила, было из области чувств. Или не только? Всё это время Эвиллин лежала с закрытыми глазами, открывать их казалось ей очень тяжёлым занятием, к тому же они почему-то казались сухими и очень болели. Но пришедшее ей в голову объяснение произошедшего так её испугало, что она тут же их открыла, а рука её метнулась ощупывать горло. Если можно так сказать про то слабое и вялое движение, которым она оторвала руку от покрывала. Её испуганным глазам предстала незнакомая богато обставленная комната и её владелец сидевший в кресле напротив кровати. За его спиной располагалось окно, сквозь которое виднелось уже светлеющее небо. Рука Эвиллин ещё не успела дотянуться до горла, ей вдруг стало ужасно стыдно за свои подозрения. Она бессильно уронила руку и попыталась сосредоточить взгляд на вампире. На его лице была написана искренняя забота. Как только он заметил, что Will очнулась и смотрит на него, лицо его озарила улыбка. Он поднялся с кресла присел на кровать рядом с ней. Эвиллин решила проверить может ли она говорить. «Спасибо» - попробовала произнести она. Говорить было сложно, голос был очень жалким и тихим. «Да что же со мной такое!» - она даже рассердилась на свою слабость. Вампир снова улыбнулся. «Отдыхай» - сказал он - «Теперь ты быстро поправишься, опасность миновала». Опасность? Эвиллин была в недоумении. Какая опасность? Она просто слишком остро отреагировала на его рассказ. Даже странно. Никогда ещё с ней такого не было. Наверное, она переутомилась, недосыпая столько ночей подряд и начала впадать в обморочное состояние. Он дал ей отдохнуть в одной из своих спален. Однако скоро утро, ему надо идти в своё убежище, а ей скоро отправляться на работу. Надо попросить его вызвать такси. Но откуда же такая слабость? Она попыталась ему возразить: - «Мне надо идти, у меня работа...» Он не дал ей договорить. - «Ты пролежала весь день без движения,  ночью твоё сердце еле билось, ты умирала и выжила просто чудом» - вампир не стал упоминать, что чудом, позволившим Эвиллин остаться на этом свете, стало небольшое количество его крови. - «Постарайся отдохнуть, не думай ни о чём». Вот как! Значит это утро уже следующего дня! Как же так? Что с ней такое происходило? Как не хотелось Will разобраться с этим прямо сейчас, она решила не напрягать для этого свои слабые силы и позволить организму спокойно восстановиться после болезни. Она закрыла глаза, обозначая согласие отдыхать. На кивок сил у неё не хватало. Теперь, погружалась в нормальный здоровый сон, она ощущала огромную благодарность к своему заботливому другу. Засыпая, Эвиллин вспомнила, что он тотчас же уловит исходящую от неё эмоцию, и улыбнулась.

10

Память о произошедшем, окончательно вернулась, когда Эвиллин уже начала вставать с постели. Болезнь теперь не представляла для неё никакой тайны. Когда кризис миновал, память стала возвращаться постепенно, кусками, щадя ослабленные нервы. Вспомнился ужас, когда Эвиллин поняла, что способность воспринимать огромный объём информации целиком, может стать для неё гибельной из-за невозможности остановить считываемый поток. Начавшийся жестокий резонанс, когда на каждое пережитое чувство вампира душа Эвиллин отвечала подобным. Привычные людские воспоминания попросту не вмещали количества чувств, способных принести ей какой-либо вред. И Эвиллин не могла предположить, что в её способностях таится такая опасность. Если бы она слушала своего друга постепенно из вечера в вечер, такого бы не произошло. В будущем Эвиллин уже сможет  принять поток подобного объёма, но в этот раз она чуть не погибла. В том и была проблема с её «тёмным потенциалом», что она сама не знала, что от него ждать.

Теперь её собственные способности к восприятию многократно усилились. А вот вампир стал для неё чем-то совершенно-родным и понятным. Не удивительно.  Ей ещё повезло, что она не перепутала где его личность, а где её. От такого шока при восприятии его души это было вполне возможно. К счастью в её воспоминаниях обнаружилось нечто способное сохранить правильное самосознание. Её демоническая натура и её способности в очередной раз удержали её на краю бездны. Но они же и подталкивали её на этот край:  не было бы способности - не было бы её перегрузки. Обычному человеку всё услышанное не причинило бы абсолютно никакого вреда. Нужно было обладать чувствительностью Эвиллин, чтобы получить такой тяжёлый нервный шок. Will припомнила, что в книгах вампира Лестата упоминалось, какое мучение может принести вампирам, обладающим очень тонким слухом, громкий и резкий звук. Для себя на будущее Эвиллин решила быть по аккуратнее, применяя демонические способности к необычным существам. Кто знает, какую ещё штуку они способны выкинуть? 

Пока что она гостила в доме вампира. Он настаивал. Эвиллин по телефону как можно убедительнее объяснила причины своего отсутствия. Что ни говори, а работа ей нравилась, и терять её не хотелось. Пришлось взять отпуск. Начальство хотело видеть её здоровой.

Время, проведённое в доме вампира, запомнилось Will как нечто удивительное. Сказка, не прерывающаяся не на секунду. Она прожила у своего друга ровно неделю. Как он не уговаривал её остаться, после выздоровления Эвиллин сразу вернулась в свою квартиру. До чего скромной и маленькой она казалась после роскошного дома вампира! Но тем больше в ней ощущался уют, и проявлялась личность хозяйки. Эвиллин любила свой дом, всё в нём отвечало её интересам. Но не это стало причиной срочного возвращения, на самом деле, ей не хотелось оставаться гостем в доме вампира. О, он был чудесным хозяином, и Эвиллин могла пребывать у него сколь угодно долго. Но именно поэтому она должна была уехать. В доме своего друга, Will всё сильнее ощущала, как окружающее её волшебство влечёт и затягивает. Его жизнь пьянила яркими дурманящими видениям отвечала на самые потаённые желания и была подобна кругу фейри, вступив в который никогда не найдёшь дороги назад. Как мало стали значить для неё прежние ценности, когда память вампира подбрасывала ей таинственные факты, учила и помогала - словно её собственная...

 Мысли снова вернулись в настоящее. Боль. Борьба. Лёжа на ковре из опавших листьев и наблюдая далёкие звёзды, в последние мгновенья своей смертной жизни, Эвиллин поняла, что тогда она ещё могла уйти. Искалеченная мечтами о недостижимом, раненая в самое сердце потерей чего-то столь обширного, что находилось за гранью понимания, она, всё равно, сумела  бы построить себе жизнь. Возможно. Но кто упрекнёт её за то, что она осталась?

Не сознавая того, она сделала свой выбор. И даже сейчас не винила себя. А тогда и подавно. Она вспоминала...  

 То было чудесное время, но в её жизни уже появилась обречённость. Эвиллин могла покинуть дом вампира, но не его самого. Он занимал все её мысли. Предложи он расстаться, она бы согласилась, испытывая боль, но понимая спасительность такого исхода. Вампир не предлагал. Он тоже что-то обрёл в ней. Собеседника или ученицу, может быть просто существо, которое могло понимать его полностью, и во всём принимать, как есть. Абсолютно чистое существо по его мнению. Человека способного принять вампира, но не желающего им стать. Идеального смертного спутника. При этом между вампиром и Эвиллин никогда не возникало страсти. Несомненно, они ценили физическую привлекательность друг друга,  об этом говорили и картины художника и восхищённые взгляды смертной. Но внешность была не более чем частью единого целого, того, что они ценили. Их отношения не были любовью. Была привязанность двух очень похожих личностей нашедших друг в друге, то, что им недоставало. Всё это Эвиллин осознала много позже, вспоминая всё происходившее словно быстротечный сон в оставшиеся ей короткие мгновенья жизни. А тогда, увлечённые и очарованные они об этом не задумывались. Вампир, заинтригованный необычными для человека способностями Эвиллин, всячески старался убедить её в необходимости их развивать. И благодаря то ли его упорству, то ли обаянию, а может просто живому примеру правильного использования эсперских возможностей, Эвиллин вскоре сдалась. Сначала неохотно, а потом со всё более возрастающим энтузиазмом она училась читать посылаемые им мысли, строить и посылать образы, произвольно снимать и опускать защитный барьер. Как и предполагал вампир, вскоре обнаружилось, что Эвиллин способна читать мысли и без согласия их владельца. Теперь уже вампиру пришлось временами закрывать мысли. Он учил её слышать, как произносится её имя на любом расстоянии, и сам тотчас же отзывался на своё. Быстрые успехи Эвиллин окрыляли их обоих. Сначала Эвиллин развлекалась, слушая мысли людей, но вскоре, они стали её печалить. Она стала ещё более чутка к чужому страданию. Вместе с тем по желанию своего учителя она привыкла мгновенно отличать мысли закоренелых убийц и отбросов общества от всех других мыслей. Но как бы не относился вампир к этим убийцам, Эвиллин не могла заставить себя желать им смерти. Со своей демонической чувствительностью, она мгновенно ощущала за общим злобным тоном мыслей глубоко запрятанную боль и печаль. Тем сильнее она ощущала, что люди эти - уже являются жертвами самих себя. Она не представляла, как можно карать их дважды. В их жизнях не было радости, это стало им пожизненной платой. Куда больше её интересовали мысли людей склонных к суициду. Эти казались ей куда более интересными. Вначале безнадёжность их положения мучила Эвиллин, но позже, примирившись с ней, она поняла, что для многих из них не было иного выхода. Они словно полностью исчерпали всю свою энергию,  и пополнить её запасы им было неоткуда. Мало что могло задержать их на этой земле. Но всё же осознай они перед смертью свои ошибки или хотя бы покинь они этот мир в радости - уход их перестанет быть таким несправедливым и бессмысленным. Являясь сторонницей теории перевоплощений, Эвиллин больше заботилась о том, что произойдёт в следующей жизни, чем о том по каким причинам самоубийца покидает эту. Возможность суицида казалась ей тем более нелогичной, что не было никакой уверенности, что, не справившись со своими проблемами в этой жизни, самоубийца успешно справится с ними в следующей. И она, наблюдая за ними, всё время пыталась найти, что могло бы вернуть им радость и желание жить. Одновременно она училась уважать волю человека выбиравшего новую попытку. Наблюдая и изучая чужие мысли, Will одновременно приближалась к людям и удалялась от них. Это встало ещё одной стеной между ней и миром. И было ли легче оттого, что  стена, казалось, была прозрачной? Эвиллин не стала делиться с вампиром этими размышлениями, у них было много куда более интересных тем для разговора. Так же встречаясь, как только солнце скрывалось за горизонтом, они наслаждались обществом друг друга. Несколько раз вампир переносил её на большие расстояния, чтобы показать какие-то места казавшиеся ему особенно интересными. Эвиллин вскоре привыкла, и полёт уже не заставлял её вцепляться в вампира мёртвой хваткой, как только они отрывались от земли. Наоборот, она научилась получать от него настоящее удовольствие. Эвиллин не знала, были ли среди вампиров и смертных аналогичные отношения, но по поведению вампира (и некоторым недостаточно плотно укрытым мыслям) понимала, что их взаимоотношения необычны. В глубине души она была уверена, вампиру надоест играть с ней и сказка закончится, неизвестно лишь когда это случится. Оставит ли он ей жизнь? Наверное. Если она не будет представлять для него или других вампиров какой-либо угрозы. Но чем она могла им угрожать? Написать книгу, которую все примут за новую сенсацию в разряде мистических выдумок? Нет, она просто станет ещё одним печальным и полусумасшедшим человеком, живущим исключительно воспоминаниями. Но то, что она переживала сейчас, стоило такой цены! Тем временем её обучение продолжалось, но близилась и развязка, этой затянувшейся счастливой полосы. Эвиллин заметила, что маршруты их прогулок словно огибают некоторые районы города. Желая повидать памятное для неё место, в одно из своих путешествий она нарушила это негласное правило. Вампир согласился неохотно и лишь для того, чтобы её не огорчать. Недалеко от цели визита Will заметила, как он вдруг помрачнел и насторожился.  "Что ты чувствуешь?" - неожиданно спросил её учитель. Эвиллин удивившись его вопросу, сначала не нашлась, что ответить, а потом догадалась - он спрашивал, ощущает ли она то, что насторожило его. Will попробовала прощупать мыслями пространство вокруг. Людей вокруг было мало, и вовсе не они привлекли внимание вампира. Нет. Он ощутил поблизости присутствие себе подобного. Эвиллин расслышала холодные, наполненные  невыносимой  жаждой мысли. Ей внезапно стало страшно. Она ведь даже не почувствовала приближения опасности, окажись она один на один с этим чужаком всё знание вампиров ни чем бы ей не помогло. И вместе с тем она ощутила радость от сознания, что может прочесть мысли вампира и остаться незамеченной. Видимо эта радость оказалась преждевременной или чрезмерной. В мыслях чужака мелькнула догадка, что за ним кто-то наблюдает, и тотчас же мысли исчезли. Эвиллин в беспокойстве обернулась к своему спутнику. Тот внимательно наблюдал за ней всё это время и теперь, ободряюще ей улыбнулся:

- "Попробуй послать ему образ" - произнёс её друг -  "Убеди, что он ошибся". 

- "Но его мысли закрыты!" - удивлённо возразила Эвиллин.

- "Пошли ему такой образ, чтобы мысли открылись" - настаивал её учитель.

 Эвиллин не хотелось сейчас начинать препирательства, к тому же её разбирало любопытство: неужели она способна сделать внушение вампиру? Что можно было ему послать? Тут её вдруг осенило. Прежде чем чужак закрыл свои мысли, Эвиллин увидела, что тот понял, что за ним наблюдает смертный. Это и нужно было исправить. А вот как? Эвиллин сосредоточилась и представила, что должен ощущать мрачный сильный вампир, на территорию которого забрался новичок. Создав нужный образ, она послала в пространство видение, уверенная, что чужак его примет. После чего властно осведомилась об имени чужака и причинах его нахождения здесь. Ответа, конечно, не последовало, но мысли вампира-чужака приоткрылись - он слушал. Теперь Эвиллин легко могла внедрить необходимый образ. Чужак, ощутивший поблизости от себя могущественное существо, совершенно забыл о том, что кто-то смертный пытался влезть в его мысли. Вскоре в его памяти осталось лишь то, что этот район Нового Орлеана небезопасен, и лучше держаться от него подальше. Удовлетворённая проделанной работой, Эвиллин посмотрела на своего бессмертного учителя. Она ожидала похвалы или хотя бы какой-то иной реакции, но её друг от чего-то впал в глубокую задумчивость и всю дорогу до места, которое она намеревалась посетить, да и большую часть дороги обратно отрешённо молчал. Эвиллин это не слишком огорчило, её одолевали мысли о своих огромных возможностях. По сути, она теперь могла с расстояния внушить что-то вампиру! Неопытному, конечно. Но всё рано это было нечто фантастическое, чего раньше она не могла даже представить. Она заставила его поверить, что он видит опасного вампира, а не испуганную смертную девушку! Она могла его контролировать, и, наверное, могла бы заставить подойти и поделиться с ней кровью, если бы хотела… эта мысль её мгновенно протрезвила. Нет, она не хотела, вовсе и не собиралась хотеть становиться вампиром! А всё-таки где-то глубоко внутри, ощущалось удовольствие оттого, что теперь это возможно. Это предательское чувство изумило Эвиллин. Она словно очнулась ото сна. Ей же ни в коем случае нельзя становиться вампиром! Даже способности развивать было непростительной ошибкой. Эвиллин вдруг с ужасом осознала, что всё больше игнорировала правила, бывшие для неё нерушимыми. Она почти дошла до желания нарушить их окончательно и бесповоротно! Как же незаметно неощутимо протекали эти изменения! Словно одурманенная, она теряла свою волю, всё глубже погружаясь в губительный омут. Нет, нужно остановиться. Она должна расстаться на время со своим другом и всё обдумать. А может быть навсегда? - Если нет иного способа сохранить с таким трудом созданную человечность! Как же так? Она чуть не приняла мысль, что может использовать демоническую силу! Более того, обучаясь её применению у жителя ночи. Она что хочет стать не только  полу демоном, так ещё и вампиром?! Она зашла слишком далеко. Демоническая природа чуть не взяла над ней верх. Нельзя было позволять себе общаться с детьми тьмы! Нужно немедленно его покинуть! Эвиллин повернулась к вампиру… и никого не увидела рядом с собой. Она оглянулась. Вампир стоял всего в нескольких шагах и, скрестив руки на груди, смотрел на неё. Оказывается, она так увлеклась своими мыслями, что чуть не пролетела мимо него. За спиной у вампира возвышалась узорчатая ограда её любимого парка. Они часто в нём гуляли. Эвиллин даже не заметила, как они успели сюда дойти. Неважно. Её решимость объявить вампиру о прекращении их отношений прямо сейчас ничуть не уменьшилась. Она быстро подошла к нему. Вампир шагнул ей навстречу. Он приблизился к ней вплотную. При своем высоком росте обитатель ночи буквально нависал над хрупкой и невысокой девушкой. Лицо его выражало странную болезненную решимость. В любое другое время Эвиллин тотчас бы заметила - что-то не так, но сейчас ошеломлённая своими духовными откровениями она думала лишь о том, как яснее дать понять, что они больше не должны встречаться.Will посмотрела ему в глаза и замерла, не успев произнести его имя. Взгляд вампира буквально пригвоздил её к месту. Он смотрел на неё с каким-то странным, опасным интересом. Никогда прежде он не позволял себе так на неё смотреть. Теперь в его взгляде читалась жажда. Эвиллин почувствовала, что её буквально сковывает страх. Она силилась произнести что-то, остановить страшную нелепую ошибку. Ведь он же её друг, он не должен видеть в ней источник пищи или удовольствия, он… вампир. Нельзя безнаказанно встречаться с детьми тьмы - подобно плети хлестнула её мысль. Он стоял и смотрел на неё, и Эвиллин не могла сдвинуться с места, всё сильнее с каждой секундой в ней нарастал ужас. Вампир шевельнулся - медленным плавным движением он расцепил руки, до этого неподвижно лежавшие на груди и притянул её к себе. Will чувствовала, что её словно сковало параличом. Каждая клетка её тела в ужасе протестовала против близости вампира. Словно каменная статуя сомкнула на ней свои объятия, и не в силах смертной было их разжать. Всё это время житель ночи держал её взгляд и не произносил не слова. В его глазах вспыхнуло новое выражение.  - "Ты присоединишься ко мне в вечности" - мысленно произнёс он. - "НЕТ!" - вспыхнула ужасом душа Эвиллин. "Нет, невозможно! Не я! Я не могу, не должна, не хочу!" В её взгляде появилась мольба: - "Я должна быть смертной, мне нельзя становиться вампиром! Мой друг, это ошибка, ты разрушишь меня! Я не должна…" Вампир отвёл взгляд и опустил лицо к её шее. Словно освободившись от гипнотических оков, Will начала бешено извиваться в его руках. - "Отпусти меня! Остановись!" Руки сомкнулись плотнее, и Эвиллин больше не могла пошевелиться. - "Пожалуйста, Ма…" Клыки вампира мягко вонзились ей в плоть.  

Джозеф

Когда верхний край солнца исчез за горизонтом, Джозеф открыл глаза. Он не хотел подниматься, не хотел выходить из надежного убежища на улицу, в ночь. Но его звала жажда. Снова это ужасное чувство, которое буквально разрывало его на части. Он сделал усилие и поднялся из гроба. Его убежище не находилось под землей: он никогда не любил склепов, там он еще больше ощущал несправедливость и неправдоподобность собственного существования. Поэтому он снял квартиру в одном из высотных домов Нового Орлеана. В ней ничего не было кроме его гроба, стоявшего напротив окна. Джозеф подошел к окну. Там, за окном кипела жизнь: люди ссорились, мирились, куда-то спешили, любили и ненавидели… А над городом светила полная луна, придающая всему этому какое-то глобальное значение. В ту ночь тоже светила луна, в ту ночь почти двести лет назад… Он горько усмехнулся: с той памятной ночи прошло так много времени, а боль его не стала меньше, а еще говорят, что время лечит… Джозеф отвернулся от окна. С другого конца комнаты на него смотрели глаза, глаза той, которую он так любил, и которую потерял в ту страшную ночь почти двести лет назад. Она была такой, какой он ее запомнил, такой же красивой. Он старательно гнал из памяти то, как она выглядела тогда, в последние мгновения своей жизни: тоненький скелет, объятый беспощадным пламенем, тянущийся к звездам в безмолвном крике отчаяния и боли. Он не хотел этого помнить. Он не мог забыть. И эта статуя в углу комнаты не позволяла ему забыть. Но он не мог с ней расстаться, ведь это все, что осталось в его жизни. Воспоминания, которые и составляли его жизнь. Он еле слышно прошептал: «Алиенора», и почти выбежал из комнаты.  

Эвиллин

Прощание со смертной жизнью

В тот момент, когда вампир впился ей в горло, Will пережила агонию своего духа - то, во что она верила раньше, рассыпалось в прах. До того, как её кровь открылась вампиру против воли Эвиллин, она ещё надеялась, что он передумает, не сможет, не станет. Она ошиблась. Не в нём, в себе. Она не смогла его остановить. Её дух был сломлен. И теперь из руин прежней веры рождалось что-то новое. Яростное сумасшедшее существо, полноценный демон. Его больше не сдерживали человеческие чувства и мораль. Человеческое пало. Новый хозяин заявил о своих правах. Эвиллин ощутила гнев. Прежние чувства являлись жалким подобием этой неконтролируемой лавины. Вся сила её гордой демонической души восстала против того, кто нарушил её волю. В ней проснулась сокрушительная  мощь - дар тёмной вселенной, откуда родом демон. Её гнев был так силён, что Эвиллин на мгновение перестала ощущать боль, звенящую в её венах. Красочные видения жизни вампира и чувство нарастающего щемящего удовольствия, сопровождавшее потерю крови - тоже исчезли. Глаза её застилал жаркий коричневый туман. И в нём она слова слышала свой смех. Смех и ярость. Истинная суть Эвиллин.

- Ты посягнул на человека во мне! Разрушил, то, что я годами создавала из чувств и эмоций людей, считанных мною. Ты сделаешь меня вампиром, но самой первой я возьму твою жизнь, также как раньше взяла твою память! Тебе не уйти от моей ярости!" - вложив, в эти мысли всю обиду, боль и ненависть, она нанесла удар.

Вампир неожиданно отшатнулся от девушки. Его поразило, как может в ней быть столько злобы. Всё это время он старательно изучал Эвиллин. В ней было много странностей, некоторые из них очаровывали, другие удивляли, но никогда он не предполагал, насколько своевольна и горда её душа, насколько сильно её ожесточение.

Эвиллин, когда вампир отпустил её, лишившись поддержки, не устояла на ногах и медленно сползла на землю. В глазах её ещё не остыл гнев. Ни следа мысли, только сумасшедшая ненависть. По шее у неё стекала струйка крови.

Вампир опустился на землю недалеко от неё и смотрел ей в глаза до тех пор, пока в них не вернулось сознание. Взгляд девушки на секунду погас, а потом наполнился холодным спокойствием. Эвиллин осознала, что вампир отпустил её, перед ней все еще мелькали картины его жизни. Она вдруг отчётливо поняла, что нет возврата к прежнему, что со всеми обретенными знаниями она не сможет остаться человеком. И теперь она была рада этому. Да, она станет вампиром! Но её учитель, кажется, сомневается? Этого нельзя допускать.

- Почему ты остановился? - спросила Эвиллин, и в её тоне не было ни тени злобы.

- Ты настолько ненавидишь меня, ты желаешь меня убить, в тебе нет прощения…, - вампир то ли утверждал, то ли спрашивал. 

- Я сумею простить тебя, если ты завершишь начатое, - произнесла Эвиллин, - не медли, для нас нет пути назад.

Она говорила это спокойно и беззлобно. Но видимо из-за контраста с прежним, тёплым добродушием, от слов её веяло холодом - так показалось вампиру. Он всё ещё сомневался.

Эвиллин попробовала встать на ноги, и со второй попытки ей это удалось. Слегка пошатываясь от слабости, она приблизилась к вампиру и опустилась рядом с ним на колени. Стоять ей было сложно. Одной рукой она оперлась о землю, вторую опустила ему на плечо.

- Ты всё ещё мой учитель, и можешь остаться моим другом. Я смогу тебя простить, покажи мне свой мир, я полюблю его, и всякая тень обиды исчезнет из моей души. Ты всё также нужен мне, мой Мастер.

Will произнесла эти слова с истинным уважением, и холод исчез из её голоса, уступив место другой интонации, ранее ей несвойственной. Она льстила ему, а он не замечал этого, поддавшись мнимой теплоте её слов. Ему казалось, он видит перед собой прежнюю Эвиллин, а вспышка ненависти, так поразившая его, была лишь следствием испуга.

 - Не тревожься, сейчас я возьму твою кровь, и верну её обновлённой. Ты испытаешь слабость и боль. Думай о том, что тебя ждёт вечность. Боль будет недолгой. Доверься мне, - успокаивающим мягким шёпотом произнёс вампир. Эвиллин прижалась к нему - так доверчиво. Он аккуратно вонзил клыки в кровоточащие ранки на её шее, стараясь не причинить боли. Девушка даже не вздрогнула. Теперь, когда Эвиллин не посылала ему гневные мысли, вампиру во всей полноте открылась её душа. Сначала она показалась ему еще более удивительной и необычной, чем он представлял себе. С упоением и нежностью он всё глубже погружался в неё. Но чем больше он пил, тем более странное чувство у него возникало. Никогда ему не приходилось испивать подобную душу. Каждый раз, опустошая человеческие вены, он словно опускался в темный колодец, на дне которого, почти у самого порога смерти, его неизменно ждал трепетный проблеск света - сама искра человечности. Эти колодцы, эти жизни были разными - глубокими, мелкими, темными, причудливо подсвеченными, широкими как тоннели подземки или узкими как лисьи норы. Их переполняли яркие образы и смутные тени, порой гротескные и нездоровые, но понятные ему, на которые он не уставал любоваться глазами художника. И на дне свет был всегда, в любой душе, и чем ближе к смерти подводил вампир свою жертву, тем явственнее он ощущал его. Сейчас, чувствуя, как пустеет тело Эвиллин, и, устремляясь, все дальше вниз по колодцу ее души, он не видел и намека на привычный свет. И колодец уже не был колодцем - нить её воспоминаний привела его в странную вселенную, заполненную тяжёлым душным мраком. Древний вампир почувствовал себя потерянным мальчиком в волшебной стране - непостижимая, она завораживала и тревожила его. Пугала. Образы, окружавшие его, не подчинялись логике, он впитывал пространство, в котором верх был низом, а "снаружи" означало то же, что и "внутри". Место странных, искажённых чувств... Еще глоток, и неожиданно душа Эвиллин вновь взорвалась болью и ненавистью, но на этот раз не к нему, - ко всему сущему! Мощь чуждая и страшная, и жажда еще большей мощи, бесконечная жестокость - растворенные в ее крови они обожгли ему вены и заставили бессмертное сердце болезненно сжаться. Во внезапной вспышке озарения он понял - это не человек! Прекрасно приспособившийся к жизни среди людей демон! Сверхъестественные способности и самообладание, странное влияние на него - всё встало на свои места. И теперь это существо желает бессмертия для своей телесной оболочки. Какие новые возможности подарит Тёмная кровь демону? Что станет Эвиллин делать со своей новой силой?!

Ужас сковал его словно лед, мысли хаотично бились в его голове, завывая как снежный буран. Память истерично забросала его картинами, еще такими живыми, незажившими кошмарами. Так уже было: он - побежденный и беспомощный, погребенный под толщей льда, заносимый снегом, и свободный, вероломный демон, жаждущий бесконечной силы и власти. Нельзя допустить даже возможности повторения... Кем бы она ни была сейчас, Эвиллин не должна стать вампиром. На этот раз он не допустит катастрофы...

Словно ощутив его решимость, душа Will содрогнулась от чувства разочарования и тоски, показавшиеся потрясённому вампиру нечеловеческими. "Демон!" - вскричал он, отталкивая девушку от себя. Она безвольно упала и осталась неподвижна. Он отшатнулся, ударившись о кованую ограду парка. В ночной тишине влажный осенний ветер нежно ворошил опавшую листву. От бледных губ Эвиллин поднималось едва заметное облачко дыхания. Не было ни безжалостного льда, ни хохочущего бурана. Ужас исчез, теперь вампир ощущал только ярость. Всё это время она притворялась! Плела свои сети вокруг него, стараясь заполучить Тёмную кровь. "Эвиллин!" - гневно произнёс он. Девушка с трудом открыла глаза. Она что-то хотела спросить, но сил на это у неё не хватало. Вампир приблизился. Will лежала на спине в той же позе что и упала. Он наклонился к ней. Его чувства разделились. Он смотрел на свою любимую спутницу - беспомощную и надеющуюся на него, но видел открывшегося ему демона. Он понимал, что эти два существа неразрывно сплетены друг с другом: обрети Эвиллин бессмертие, и демону откроется вечность.

-Что случилось? - произнесла она одними губами.

- Я не могу сделать тебя вампиром, Эвиллин, - медленно произнёс вампир. Он был мрачен. Девушка попыталась спросить что-то еще, возможно "почему?", но ей это не удалось, и она закрыла глаза, собираясь с силами. В сознании вампира раздался её голос, очень слабый, но чёткий.

- Тебя испугало то, что ты увидел во мне?

- Прости. Я не смог сделать тебя вампиром.

- Тогда сохрани мою человеческую жизнь, - прошептала Will.

Вампир в мгновение ока мог доставить её в больницу, и там бы ее ещё успели спасти. Но он медлил, опустив взгляд. "Он теперь знает, - подумала Эвиллин, - что я сама могу призвать вампира, который меня обратит... Он не оставит мне жизнь". Она ощущала всё большую слабость, и понимала, что не только вечная, но и смертная жизнь ускользает от нее. Но она ещё надеялась всё исправить.

- Ты хотел подарить мне вечность, почему теперь твой дар - смерть? Мой Мастер, что такого ты прочёл во мне, что решился убить?

Вампир, наконец, поднял взгляд и посмотрел ей прямо в глаза. Теперь у Эвиллин не оставалось сомнений: он обрекал ее на гибель, видимо не находя иного выхода. Легкость, с которой он распоряжался ее судьбой, привела ее в ярость.   

"Вот как!", - ударила вампира её мысль, - "Ты так легко все за меня решаешь!

Ты поиграл во всезнающего бога, а теперь, не зная, что делать, просто оставляешь меня умирать! Думаешь, моя смерть искупит твою ошибку?"

Вампир оставался неподвижен и нем, его черты словно окаменели - казалось, что жизнь покидает его, а не Эвиллин. А между тем она чувствовала как силы оставляют её. И понимание того, что он воспримет саму ее смерть также безучастно, как сейчас воспринял ее слова, повергло ее в бешенство.

"Ты собираешься сидеть и наблюдать, как я умираю?! Это что, проявление твоего дружеского участия? Или просто выдалась возможность понаблюдать, как уходят вероломно убитые демоны?" 

Вампир будто бы не слышал издевок. "Я могу дать тебе лёгкую смерть... Всего один глоток и ты уйдёшь без мучений" - в его голосе слышалось сожаление, но не меньше была решимость. Не дожидаясь ответа, вампир склонился над ней, но его остановил мысленный вскрик.  "Не смей!" - Эвиллин не хотела подобной "услуги", она не желала отдавать вампиру последние минуты жизни. Не владея своим телом, и не имея возможности хоть как-то защитить себя, Will только и могла, что посылать ему мысли. Её злоба исчезла, и голос звенел от неподдельной обиды: 

- "Ты и так отнял у меня будущее, как ты смеешь забирать ещё и настоящее?! Мне не нужно твоё милосердие! Оставь меня. Я не хочу, чтобы ты слышал мои мысли, когда у меня уже не будет сил их сдержать! Уходи! Я не желаю тебя видеть! Дай мне возможность, завершить мою смертную жизнь вне твоего общества! Уйди от меня! Исчезни!" Мысли Эвиллин прервались, а по неподвижному лицу, из-под закрытых век, стекали слезы - прозрачные человеческие слёзы. Когда же глаза её открылись, и она поймала взгляд вампира, она смотрела на него уже без ненависти или укора. Лишь одна просьба застыла в её взгляде, а по щекам всё так же бежали слёзы. Не отводя глаз, вампир безмолвно отступил и, по-человечески резко развернувшись, пошел прочь. Мысли её потянулись вслед за ним, и последнее, что она смогла ощутить, было бешеное сопротивление ветра и холод ночного неба. Вампир покидал Новый Орлеан. Взгляд Эвиллин устремился к звёздам - она так любила на них смотреть. "Наверное, мне повезло" - подумала девушка, - "что я могу видеть вас в последние минуты своей смертной жизни". Ночное небо всегда успокаивало её, боль и обида растворялись в чудесном сиянии звезд. На неё нахлынули воспоминания. Могла ли она знать, впервые вступив на улицы Нового Орлеана, что здесь её жизнь закончится.  

Джозеф

Ну вот он и снова на улице. Одинокая фигурка в большом и сверкающем городе. Мир никогда не узнает о нем, а он так много знает об этом мире. Джозеф шел по улице, слыша мысли проходящих рядом людей, но они не привлекали его внимания, слишком велика была еще сила воспоминаний. Перед этой силой даже жажда куда-то отступила. И вдруг он понял, что не один на этой улице, рядом был еще один вампир. Он не хотел никого видеть. Джозеф ускорил шаг. Вскоре он уже почти летел по улице, и незнакомый демон остался где-то позади. Опять один, но он был рад этому. Он хотел идти дальше, но что-то заставило его остановиться и прислушаться. Рядом с ним была смертная девушка. Она умирала.  Жертва вампира. Ему было все равно, ему должно было быть все равно. Но… что-то было в ней, в ее мыслях. Она боролась, боролась до конца. Совсем как Алиенора.  Джозеф подошел. Она не боялась. Может, она просто не знала, кто перед ней, а может, ее это уже не трогало. В ее мыслях и чувствах царила всепоглощающая боль, которая нарастала с каждым ударом ее сердца. Было так просто сдаться, но она продолжала бессмысленную борьбу. Как Алиенора. Только она боролась за него. Джозефу стало жалко девушку. Он склонился над ней. Она никак не отреагировала. Ее огромные глаза бессмысленно смотрели в небо: все ее силы уходили на то, чтобы заставить биться собственное сердце. Стараясь не думать о том, что собирается делать, Джозеф прошептал: «Ты хочешь пойти со мной?»

Эвиллин

Круг памяти замкнулся. Всё её внимание сосредоточилось на том, чтобы не дать сердцу остановиться. Пусть, нет надежды - победить, но сдаваться она не намерена: она проживет столько, сколько сама сможет...

Единой волей Эвиллин поддерживала слабеющий ритм. Снова вздох, и мягкий удар. Сердце еще тщилось разогнать по венам жалкие остатки крови, а сознание уже начинало ее покидать. И она уже не могла сдерживать мысли. Да и мыслей почти не оставалось, только усиливающаяся боль. Лишь боль и звёзды, холодные и прекрасные. Она уйдёт к ним и боль исчезнет. Да, так и будет! Ее путь никогда не прервется...  Из звёздного света перед ней соткалась фигура. К ней приблизилось сияющее лицо ангела. "Надо же", - смутно удивилась Эвиллин, - "я никогда не верила в них. Но вот передо мной ангел смерти, и он прекрасен... Сейчас он позовёт меня, и я последую за ним в новый мир". В тот же миг, она услышала вопрос: "Ты хочешь пойти со мной?"